В николаевском
спецлагере женщин заставляли пополнять население страны
10.08.2007
08:32
Их
называли «сталинскими детьми». У них не могло быть ни отцов, ни матерей: их
«родителями» становилось государство. В николаевском спецлагере женщин
заставляли выполнять демографическую программу. Существование «лагерей по
воспроизводству людей» могло бы остаться тайной, если бы не воспоминания
очевидцев.
Они родились вне
брака - на тюремных нарах, за колючей проволокой. В метриках у них значился
почтовый адрес одного из лагерей, где совместно отбывали наказание мужчины и
женщины с большими сроками заключения.
Их называли «сталинскими детьми». У них не могло быть ни отцов, ни матерей: их
«родителями» становилось государство.
С зон они попадали в элитные детские дома, где их сытно кормили и добротно
одевали.
Существование «лагерей по воспроизводству людей» могло бы остаться тайной, если
бы не воспоминания очевидцев.
Одна из бывших особых зон существовала в Николаевской области. А в приморском
Бердянске живет одна из «сталинских дочерей» - Людмила Драч.
Село-призрак
В шестнадцать лет Людмила Драч узнала, что у нее есть мама. Директор интерната
показала детдомовке личное дело, где между страниц был вложен пожелтевший
треугольник. Письмо было из тюрьмы. Мама девочки писала, что скоро выйдет на
свободу и заберет из детдома дочь.
Послание было датировано 53-м годом. Прошло одиннадцать лет! Людмила написала
по указанному адресу, в поселок Надбуховский Варварского района, дюжину писем,
но все они вернулись назад с пометкой: адресат выбыл.
Напрасно на самой подробной карте Николаевской области Людмила пыталась
отыскать указанный поселок. Он был словно заколдован. На запрос в почтовое
ведомство пришел ответ: поселок Надбуховский в Николаевской области не
значится.
Только спустя годы Людмила узнает, что это был почтовый адрес особого лагеря
политзаключенных, где совместно отбывали наказание мужчины и женщины с большими
сроками заключения.
С помощью ветеранов уголовно-исполнительной системы нам удалось установить, где
располагался экспериментальный лагерь.
Старожилы Сливино нам показали остатки вросшего в землю лагерного фундамента.
Бывшая тюрьма сейчас окружена дачами. Давно вырублены зоновские сады. Часть
лагерной территории занял сельскохозяйственный лицей.
Но семейство Наливайко, чей дед работал в вооруженной лагерной охране - ВОХР,
хорошо помнит, что сидели в Надбуховском сплошь «политические» - по 58-й
статье. Были и мирные люди, и фронтовики, что из плена бежали к западным
партизанам, воевали в Сопротивлении и все равно получили десять лет лагерей.
«Изменники родины», «английские шпионы» и «расхитители социалистической
собственности» пасли скот, выращивали свиней, гусей и кур. А еще… рожали детей.
Наливайко вспоминают, что в лагере было много беременных женщин.
Двоюродный дядька Оксаны Белой, забиравший на машине с зоны бидоны с молоком,
рассказывал о большом детском саде, что располагался на территории лагеря.
Местные сердобольные бабки передавали через него поношенную одежду, порванные
на пеленки старые занавески. Малюток, рожденных на зоне, называли «сталинскими
детьми».
Женщинам-заключенным внушали: «Хотите искупить перед государством свои грехи и
выйти досрочно на свободу? Пополняйте население страны». И зэчки, посаженные
«за иностранцев», «за три картофелины», «за горсть зерна», оторванные от дома,
рожали.
Старожилы Сливино помнят, как в 60-е годы на сельское кладбище каждую весну
приезжала молодая женщина, плакала, убивалась по похороненной здесь «лагерной
дочке».
Рожденная на зоне в 1948 году Людмила Драч выжила.
«Нас наряжали как кукол»
«Дочь Сталина» живет в тихом приморском Бердянске. По иронии судьбы, район
города, где живет Людмила Драч, негласно именуется «колонией». В екатерининские
времена здешние места обживали немцы-колонисты.
Детдомовское свое детство хозяйка вспоминает как сказку:
- Несмотря на сложное послевоенное время, нас наряжали как кукол и даже зимой
давали фрукты.
Детский дом №1 города Николаева был особенный. В нем работали лучшие из
педагогов, к воспитанникам приходили преподаватели из художественной и
музыкальной школы. «Дети Сталина» должны были вырасти всесторонне образованными
людьми.
- Дни рождения в детдоме отмечали четыре раза в год. «Весенних» поздравляли в
мае, когда яблоневый сад под окнами утопал в цветах. Нам дарили кукол, детскую
посуду, нарядные платья, мальчикам - матросские костюмы, механические игрушки.
Я всегда думала, что родилась в мае. А потом в личном деле увидела дату
рождения - 19 марта.
Парадно-нарядная жизнь закончилась в 53-м, когда умер «отец» Сталин. Детдом из
элитного учреждения превратился в обычный казенный дом. «Детей Сталина» стали
предлагать на усыновление.
- Меня несколько раз хотели забрать в семью, но я ни к кому не шла. Особенно
запомнила одного полковника из Казахстана. Они с женой долго уговаривали меня
уехать с ними в степной городок, рассказывали про поля тюльпанов, ковыль-траву.
Я слушала, ела одно мороженое за другим, а потом… со всех ног мчалась в
интернат.
Теперь Людмила уверена, что это материнская любовь ставила заслон между ней и чужими
людьми, которые хотели ее удочерить.
…Раиса Драч, освободившаяся по амнистии в июне 54-го, искала дочку Люду по всем
детдомам Украины. Люда как в воду канула… Женщина не знала, что руководство
элитного детского дома получило негласный указ: «Сталинских детей» бывшим зэкам
не отдавать, подобрать им достойные семьи».
Подарок Сталину
В родной Марьяновке Раису ждал разоренный дом с выбитыми окнами и сорванной
дверью. Как села на крыльце с деревянным чемоданом лагерного изготовления, так
и просидела до вечера. Вспомнила мужа Ваню.
Лихого, чернобрового машиниста, что старшую дочку назвал в честь нее - Раей. А
потом пришла беда: началась война. Судьба поманила ласково, незадолго до Победы
прислала Ваню домой на побывку, чтобы потом отобрать навсегда. Муж сгорел в
танке при взятии Берлина, так и не узнав, что у него родилась вторая дочь -
Майя.
Все пережитое Раисой Драч нам поведала Рая-младшая, которая ныне живет в самом
сердце Донбасса - городке Снежном.
- Маму арестовали в 46-м. Послевоенные годы были голодные. Мама работала на
элеваторе, с ее разрешения две многодетные матери взяли по горсти зерна в
карман. «Доброжелательница» - любовница бригадира - может, из зависти, может,
из ревности донесла. Мама была красивая: статная, с вьющимися волосами, которые
едва укладывались в косу.
Раису Драч осудили на десять лет. Прошла через бокс, шмон с раздеванием,
прожарку, баню. Видела клопов, что шли по нарам, как саранча. А мыслями была
дома, где с детьми осталась больная мама.
- Бабушка с утра еще кое-как видела, а к вечеру совсем слепла, - вспоминает
Раиса-младшая. - Помню, как мы ездили к маме: от Варваровки шли вдоль высокого
забора с колючей проволокой. Кругом были сады, где работали заключенные. Сейчас
я понимаю, что колония была сельскохозяйственного профиля. Мама работала в
детских яслях при лагере. Там я и увидела свою вторую новорожденную сестренку.
Семь с половиной лет за решеткой растянулись на долгую жизнь.
Мама Раисы Драч умерла, Рая-младшая и Майя оказались в детдоме, была переведена
к тому времени из тюремного детсада в казенный дом и «дочь Сталина» Люда.
Как жить вдалеке от кровинушек? «Подарите Иосифу Виссарионовичу по двое детей -
выйдете на свободу!» - твердили Раисе в лагере. И она снова забеременела… А потом
умер Сталин, была объявлена амнистия.
Вернулась домой, к разрухе, с животом. Нашла в детских домах Раю и Майю. А про
Люду ей сказали: «Не ищите ее, девочку удочерили, увезли в другой город».
Родив дочку Наташу, помыкавшись одна с детьми, Раиса взяла да и вышла замуж за
фронтовика с изувеченной ногой Алексея Киселя. У нее трое детей и у
новоиспеченного мужа пятеро - мал мала меньше. Раиса-старшая лишь однажды
призналась старшей дочери: «Грех на мне! Люду тоже кто-то чужой растит».
Северная надбавка
Люда Драч так и осталась «интернатовской». Окончив школу без единой «тройки»,
пошла работать на трикотажную фабрику. Три года отстояла у станка. В один из
летних дней познакомилась на речке с парнем, влюбилась по уши.
А Петр как-то обронил: «Никогда не женюсь на девушке без высшего образования».
- Пока мой любимый был в стройотряде, я засела за учебники, - рассказывает
смеясь Людмила. - Училась я всегда хорошо. Физику сдала на «5», математику на
«4». Пришла сдавать сочинение, в экзаменаторе узнала свою школьную учительницу.
Поступила в Николаевский кораблестроительный институт.
Студенческая жизнь сладкой не была. Пока сокурсники бегали в кино и на танцы,
Людмила горбатилась на овощной базе: надо было питаться, одеваться. А все ради
любви! Стояли с Петром в парке часами, говорили шепотом, страсть забивала
горло. Когда однажды закружилась голова, подумала: «Доработалась!»
А когда начало тошнить, поняла, что беременна. Получилось все, как у главной
героини из фильма «Москва слезам не верит». Мать Петра, узнав, что Люда ждет от
ее сына ребенка, явилась к ней в общежитие с деньгами на аборт. Петру она
твердила: «Зачем нам сирота? Тебе нужна девочка из хорошей, обеспеченной
семьи».
Тот струсил, смалодушничал. Люда ощетинилась: «Буду рожать, только мой будет
ребенок, ни копейки от вас не возьму».
Так и осталась Людмилой Драч. На третьем курсе родила дочку Таню. Академический
отпуск не брала, отдала малышку в круглосуточные ясли, а сама подрабатывала и
училась. На повышенную стипендию.
Потом по распределению уехала за Полярный круг, в Северодвинск. Застряла
Людмила с дочкой на Севере почти на 16 лет. Когда выработала стаж, решила
уехать с Севера.
Скучала по украинскому говору, по лиману, рыбе-бычку, по садам, где под
тяжестью плодов оседают грушевые и абрикосовые деревья.
«Двушку» в Северодвинске удалось обменять на однокомнатную квартиру в
Бердянске.
И тут пришла телеграмма от Петра. Тот был трижды женат, в каждом браке нажил по
ребенку, да так ни с кем и не ужился, остался к старости один. Узнав от
родственников, что Людмила переехала жить в Бердянск, он решил наведаться в
гости.
- Дверь вагона открылась, вижу, выползает на карачках пьяный мужик: с
трехдневной щетиной, весь какой-то заплесневелый. Я подумала: «И я столько лет
любила этого замшелого пня?..» Развернулась и ушла.
С этой минуты как отрезало, освободилась наконец от Петра.
«На память о неволе»
Не знала Людмила, что в деревне Костычи под Николаевом в это же время хоронили
ее маму - Раису Драч.
Перед смертью старушка начала бредить: то одну, то другую внучку называть
Людмилой. В одну из минут просветления она вытащила из-под обложки фотоальбома
пожелтевшую карточку, склеенную из кусочков. С фотографии улыбалась молодая
Раиса, ее мама и маленькая светловолосая девочка.
- Этот снимок мама не выпускала из рук до самой смерти, - делится с нами ее
младшая дочь Татьяна. - Все твердила о страшном грехе, что она виновата перед
людьми и Богом. Просила у нас у всех прощения.
За что - Татьяна не знала. Она была «последышем», рожденная Раисой и Алексеем в
1962 году. Завесу тайны приоткрыла после похорон старшая из сестер, мамина
тезка - Раиса, всю жизнь прожившая в Донбассе.
Она рассказала родным, как девчонкой ездила к маме в лагерь политзаключенных.
Только повзрослев, она осознала, что лагерь был не простой, экспериментальный.
Заключенных женщин и мужчин согнали в одну зону не случайно: они должны были в
послевоенные годы «пополнять численность населения страны».
Раиса-старшая долго прятала от домашних еще один пожелтевший снимок. С карточки
улыбался чернобровый импозантный мужчина. На обороте чернилами было выведено:
«На память о неволе. Дмитрий».
- Мы уверены, что это был Людмилин и Наташин отец, - подводит итог
Раиса-младшая. - Я часто теперь задаюсь вопросом, что для Дмитрия и для мамы
были годы, проведенные на зоне? Рождались ли их «сталинские дети» по любви или
по разнарядке? Ясно одно: после амнистии и расформирования лагеря они вместе не
остались. Каждый пошел своей дорогой.
Всю жизнь Раиса Драч хранила рождение дочери в секрете. Научилась плакать без
слез, с неподвижным лицом. Никому не рассказывала о своем «сталинском грехе», о
«лагере по воспроизводству людей».
Сколько их осталось теперь в живых, «сталинских детей» из Николаевского лагеря?
Людмила, переписываясь все эти годы с одноклассниками, знает: почти никого.
Спились, утонули, погибли… Государство отняло у них любовь матерей, осиротило.
Жизнь у многих понеслась под откос.
Выстояли единицы. Одна из них - Людмила Драч, которой скоро стукнет 60 лет.
Раисы-старшей не стало в 2000 году. Через три года Людмила счастливым образом
нашла своих сестер: Раису-младшую, Майю, Наталью, Татьяну. Первое время они
ездили друг к другу в гости, а теперь перезваниваются раз в год. Родными они
так и не стали: за плечами у каждой своя прожитая жизнь. У одних - с мамой, у
другой - без нее. «Московский комсомолец»